Назначение Жерара Галлана главным тренером «Шанхайских Драконов» стало одним из главных событий последнего межсезонья в КХЛ. Однако в Санкт-Петербург, где временно базируется китайская команда, некогда лучший тренер НХЛ приехал не один – с ним в Россию перебрался и Майк Келли, который был помощником Галлана не только в ряде клубов сильнейшей лиги мира, но и в сборной Канады.
В эксклюзивном интервью корреспондентам «Чемпионата», которое состоялось ещё в начале октября, Келли рассказал о своей реакции на предложение «Шанхайских Драконов», объяснил, можно ли сравнивать ситуации с «драконами» и с «Вегасом», а также вспомнил встречу с Александром Овечкиным в финале Кубка Стэнли.
«Приятно удивлён качеством КХЛ»
– Как оцените стартовый отрезок в КХЛ для себя?
– Очень высоко. Приятно удивлён качеством лиги. Приятно удивлён тем, как легко получилось привыкнуть к жизни и тренерской работе в новой стране.
– Как вы узнали о возможности потренировать китайский клуб в России?
– Хороший вопрос! В каком-то смысле это пришло из ниоткуда. Мы рассматривали многие варианты в Северной Америке и НХЛ. Я знал о многих лигах в Европе. О КХЛ не так много. И об этой команде вообще ничего не знал. Жерару [Галлану] позвонили, так всё и началось. Потом Жерар позвонил мне, мы решили рассмотреть предложение. И завертелось.
– Вам удалось понять, как связаны Россия и Китай в этом контексте?
– Сначала как-то не связалось воедино. В первую очередь думал о Санкт-Петербурге, потому что работать нужно здесь. А дальше собирал информацию маленькими шажками. Когда мы начали узнавать о клубе и его связи с Шанхаем, это становилось всё интереснее. Для меня это всё ещё интересно.
– Что именно вы знали о КХЛ?
– Я знал нескольких игроков, которые приехали в НХЛ из КХЛ. Например, Панарина и Шестёркина, с которыми мы работали в «Рейнджерс». Очевидно, Капризова, Овечкина. Есть так много хороших российских игроков. И молодых ребят, которые тоже приехали из КХЛ. Есть такая связь.
Ещё я знаю людей, которые ранее тренировали в КХЛ. Они рассказывали о лиге и о том, насколько она хороша и как хорошо управляется.
– Вы сказали «мы рассматривали варианты». То есть это всегда были вы и Жерар вместе, а не вы отдельно, он отдельно?
– Так уже примерно 15 лет. Это необязательно должно быть так, но это хорошо работает. В каком-то смысле мы предпочли, чтобы это было так.
«Не знаю, вернулся бы в НХЛ или нет, если бы не Галлан»
– Вы впервые встретились в «Сент-Джон Си Догз». Как это произошло и как вы поняли, что ваша связка хорошо работает?
– Мы знали друг о друге до этого – практически из одного небольшого места родом, но мы не знали друг друга лично. Меня уволили из «Ванкувера», а его из «Айлендерс» – и мы в одно время оказались без работы. Наши дети примерно одного возраста, поэтому мы часто встречались на катке, где они играли. В какой-то момент мы начали вместе ходить на завтраки и обсуждать, что происходит в хоккейном мире. У него были свои связи, у меня – свои.
Мы собирались раз в неделю, стали общаться чаще. Затем появилась вакансия в «Сент-Джоне». Это как раз недалеко от того места, где мы жили, всего три часа езды. Я позвонил Жерару и сказал, что собираюсь подать заявку. Спросил его, будет ли подавать он, а он ответил, что уже сделал это (смеётся).
Мы оба подали заявку, думая, что вакансия только одна. Нас интервьюировали в один день. Затем мне позвонили и спросили, не будем ли мы против работать вместе – он как главный тренер, я как генеральный менеджер и помощник тренера. Мы решили поработать так, и это закончилось очень-очень хорошо.
Мы были сотренерами – всё делали вместе. Сотренерами и согенеральными менеджерами. Это было не на бумаге, но мы так работали. Мы уважаем мнения друг друга, всё в рабочем процессе подлежало обсуждению – игроки, команды, системы игры. Мы провели три очень хороших года там.
– А потом вы оказались во «Флориде»…
– Да, это произошло где-то через пару лет. Он уехал работать ассистентом главного тренера в «Монреаль», а я остался в «Сент-Джоне». Он провёл два года там, а потом возглавил «Флориду» и позвал меня. Мы работали примерно так же.
У нас был хороший первый год во «Флориде» – мы на 25 очков улучшили результат по сравнению с предыдущим сезоном, и это был лучший показатель в лиге на тот момент. Нам не хватило совсем немного до попадания в плей-офф, а через год мы выиграли дивизион. Наши молодые игроки стали гораздо лучше.
– Вы были первым, кому он позвонил после назначения в НХЛ?
– Думаю, после его жены (смеётся). Из тренеров — да, скорее всего. Мы общались ещё до его назначения, я знал, что у него будет интервью в клубе. Он сразу же позвонил мне после того, как получил работу.
– А вы сами не задумывались стать главным тренером?
– Задумывался. Но мне нравится быть ассистентом у Жерара. У меня большая ответственность, я много объясняю игрокам, как устроена наша система. Если бы не возник вариант с «Шанхайскими Драконами», я мог бы быть главным тренером где-нибудь в другом месте.
Не знаю, вернулся бы я в НХЛ или нет, если бы Жерар не позвал меня во «Флориду». Не знаю, дал бы мне эту возможность кто-нибудь другой. И я благодарен ему за это. Мне нравится работать с ним. Когда ты тренер – неважно, главный или ассистент – очень важно выстраивать хорошие отношения, доверять человеку, с которым общаешься, чтобы иметь возможность получать честный отклик.
У нас это есть, это никогда не ставилось под сомнение. Если бы я стал где-нибудь главным тренером, всё могло бы быть по-другому. Это было бы выходом из зоны комфорта, но это тоже было бы хорошо.
– То есть в те два года, когда вы не работали вместе, у вас не было предложений?
– Не было. Была парочка предложений после «Вегаса», но я подумал, что лучше подожду чего-то другого. Я был уверен, что Жерар получит ещё одно предложение. А если и идти куда-то ассистентом, то мне бы хотелось быть его ассистентом. Потому что я знаю его и знаю, что мы хорошо работаем вместе. Если бы я оказался помощником у другого тренера, не было бы гарантии, что это сработало бы.
«95% хоккеистов, игравших у Галлана, наслаждались работой с ним»
– Дэйв Барр предположил, что у Жерара не было предложений после «Рейнджерс», поскольку он очень требователен и игроки могут от этого уставать. Согласитесь?
– Никогда не видел такого. Не говорю, что Жерар не требовательный, но он умеет очень хорошо наладить отношения с игроками. Он не жёсткий. Можно требовать многого от кого-то, однако необязательно при этом быть жёстким. У Жерара всегда были хорошие отношения с игроками. Думаю, примерно 95% хоккеистов, которые играли под его руководством, наслаждались работой с ним.
– Он требователен по отношению к вам?
– Нет. Я бы сказал, что больше остальных требует от себя. С ним очень легко работать. Он доверяет своим тренерам, даёт спокойно работать. Если ты отвечаешь за большинство, то он полностью отдаёт его тебе на откуп. Раз в пару месяцев может что-то спросить или предложить, но у меня никогда не было с ним проблем. Возможно, было наоборот (смеётся).
– В «Сент-Джоне» вы были сотренерами и согенменеджерами. Продолжалось ли это в НХЛ? И как быть, когда все говорят «Жерар Галлан – лучший тренер НХЛ сезона-2017/2018», а не Жерар Галлан и Майк Келли?
– Когда команда проигрывает, всю вину кладут на него. Соответственно, когда команда выигрывает, он и должен получать всю похвалу. Всё давление идёт на главного тренера. В «Сент-Джоне» были мы вдвоём, всё. В НХЛ, помимо него, есть ещё три тренера, ещё и видеотренеры. Много людей.
Никто не выигрывает приз лучшему тренеру НХЛ без поддержки своего штаба. Но тогда нужно говорить обо всём штабе, а не об одном-двух тренерах. Три ассистента, тренер вратарей, видеотренер.
Когда он победил, то был очень благодарен лиге. Однако при этом он отметил и свой штаб. Он на 100% признаёт нашу заслугу в этом. Покажу вам одну фотографию. Когда Жерар выиграл приз имени Джека Адамса, то получил маленькую копию трофея. А затем купил копии для всех тренеров в его штабе.
Это многое говорит о нём. Он получил свою копию от НХЛ, ему необязательно нужно было делать копии для нас. Но он сделал. У нас был отличный штаб. И он доверяет своему штабу, даёт людям делать их работу. Если им нравится их работа, они выполнят её качественно, ведь больше ни о чём не нужно беспокоиться – только сосредоточиться на процессе.
Он относится к нам так же, как и к игрокам. Просит ли он большего? Да. Бывают ли у нас несогласия? Да, конечно! Иногда такое происходит. Однако всегда присутствует уважение. Он всегда отметит, что человек работает усердно, прежде чем просить большего.
– Бывают ли ситуации, когда вам кажется, что определённый игрок заслуживает быть в первом звене, а Жерар говорит: «Нет, я главный тренер, я так решил»?
– Нет. Но я понимаю, что последнее слово за ним. Наш состав всегда висит у нас на стене. Во-первых, прежде чем что-то ему скажу, я должен быть уверен, что сам согласен со своими мыслями. Иногда бывало, что я говорю слишком рано. Если кто-то тебе доверяет, то нужно быть осторожным с тем, что говоришь – потому что для такого человека эти слова много значат, имеют вес. Последнее, что я хочу сделать – посеять сомнение его голове. Если я сильно уверен в чём-то, то говорю это. И затем мы это обсуждаем.
– Как много времени у Жерара уходит, чтобы согласиться с вами?
– Дело не в том, придём мы к согласию или нет, а в обсуждении. Это делаю не только я – у нас есть ещё два тренера. Мы начинаем это проговаривать – кто-то может увидеть то, чего не видят другие. Если я хочу, чтобы Жерар о чём-то подумал, то скажу это. И он подумает. Затем через пару дней он возвращается с ответом.
Но если я во что-то сильно верю, то могу сказать: «Мы можем быть неправы насчёт этого». И это всегда «мы». Не «я» или «ты». Так работает лучше.
– Это просто дружба или большая любовь к хоккею?
– Думаю, и то, и другое. Самое важное здесь – уважение. Он уважает всех. Неважно, кто это – он одинаково хорошо общается и с генеральным менеджером, и с экипировщиком. Он такой. Я уважаю это в нём. У нас большое уважение друг к другу.
Но мы кое-чем отличаемся – у нас с ним разный хоккейный бэкграунд. Он бывший игрок НХЛ, хоккеист до мозга костей. Я же учился в колледже, играл в Европе. Я только тренер, он тот, кто жил хоккеем всегда. Он уехал из дома в 15 лет, чтобы играть. У него другой взгляд на всё по сравнению с моим.
– Вы сказали, что иногда говорили слишком рано. Было ли это в вашей тренерской карьере и стоило ли это чего-нибудь?
– Ох, это всегда мне чего-то стоило. Пару раз работы (смеётся). Но я был молод. В молодости мне хотелось показать всем, как много я знаю, вместо того чтобы слушать. Однако затем кто-то сказал мне: «У тебя один рот и два уха. Это неспроста». Затем я начал больше слушать.
«Овечкин наводит страх. Ко встрече с ним нужно готовиться»
– Можно ли назвать вашу работу в «Вегасе» одним из лучших моментов не только в вашей карьере, но и за всё то десятилетие НХЛ? Команда, собранная с нуля, вышла в финал и чуть не забрала кубок.
– Это было безумием. Было очень весело. Было много хороших игроков, которые были хорошими людьми. Все пришли из разных мест, и у многих из них были однолетние контракты. И они решили: если будем играть хорошо, то и команда от этого выиграет. Никто не думал, что получится так. Руководство думало, что на дедлайне придётся распродать бо́льшую часть состава за драфт-пики. Но вообще никто не думал, что всё обернётся вот так. Однако это был очень особенный сезон.
Где-то в январе или феврале наступил момент, когда я смотрел матчи и происходило что-то странное, но в нашу пользу. Это было не однажды – раз пять или семь. Помню, как разговаривал с братьями Седин. Они спрашивали, как поживает команда. И я ответил: «Мне кажется, иногда нам помогает какая-то магия». Удача, магия – не знаю, однако это всегда работало за нас.
Они выходили в финал Кубка Стэнли за несколько лет до нас и ответили, что это необходимо, это часть побед. И они были правы. Они достаточно умны, чтобы распознать такое. В общем, эта магия позволила нам побеждать. А затем игроки обрели уверенность, почувствовали себя отлично. В этот момент всё стало по-настоящему особенным.
Наша команда делала всё для победы, игроки доверяли тренерам. Они делали всё, что мы говорили. Это детали, но они их выполняли. Было здорово.
– Получается, в финале эта магия от вас отвернулась?
– Нет, просто «Вашингтон» был лучшей командой. Был один момент. Мы выиграли первый матч, а во втором проигрывали 2:3. И до конца оставалось около двух минут. У нас появилась возможность сравнять счёт.
– А потом Холтби сделал тот самый сейв.
– Холтби сделал тот самый сейв. И ведь ворота были полностью открыты. А Холтби просто взял и перекрыл их своей клюшкой. Когда это произошло, я подумал: «О-оу». Если вы собираетесь победить, вам нужны такие моменты. И нужно, чтобы они складывались в вашу пользу.
А потом я посмотрел на скамейку «Вашингтона». Я увидел Ови, он сходил с ума. Подумал: «Если этот парень заведётся, у нас проблемы» (смеётся). Ови играл очень хорошо, Том Уилсон играл очень хорошо, Холтби играл очень хорошо. Они были лучшей командой и заслужили победу в той серии.
Мы играли не так хорошо, могли сыграть лучше.
– Вы упомянули Овечкина, Уилсона, Холтби, однако ни слова не сказали про Евгения Кузнецова. А ведь многие считали, что «Конн Смайт» должен был забирать он.
– Да, он провёл отличный плей-офф, здорово сыграл против нас. Мы надеялись, что он не будет так хорош, но он был.
– Если бы вы могли взять в Санкт-Петербург одного игрока из той команды, кто бы это был?
– Многих мог бы взять. Мне очень нравится Марк-Андре Флёри. Просто потому, что он отличный вратарь, а ещё шикарная личность. Такие игроки освещают раздевалку. Он полон жизненной энергии, очень позитивный и весёлый человек. Никто не работает так же усердно, как он, однако он всегда делает это с улыбкой на лице. Такой настрой передаётся всем остальным в раздевалке. Но вообще это тяжёлый вопрос для меня. Там было так много хороших ребят…
– Флёри знал Овечкина лучше всех остальных вратарей в НХЛ. И, казалось, кто как не он должен был его остановить. Почему, на ваш взгляд, не удалось?
– Его голы никогда не бывают случайными. Овечкин забил так много, потому что знает, что делает. Это очень талантливый игрок. Я не знаю Алекса лично, но игрок такого уровня точно знает, куда идёт шайба и куда и как он хочет её направить, прежде чем она до него дойдёт. И это не единственная положительная черта – он такой большой, такой мощный! Он наводит страх. Особенно в том финале – он был очень сильно мотивирован, как и на протяжении всего плей-офф.
Он блокировал броски, проводил силовые приёмы, бросался на ворота – делал всё, что необходимо для победы. Когда капитан команды делает такое – а он вдобавок к этому был лучшим или одним из лучших игроков лиги на тот момент – остальным хоккеистам сложно не соответствовать. Они видят это, и им нужно делать то же самое. Ови повёл их за собой.
Холтби, кстати, тогда не начинал плей-офф, он вошёл в игру по ходу. И он тоже играл отлично. У нас был магический год, однако и у них – тоже. Правильные игроки играли хорошо в правильное время.
– Вы сказали, что Овечкин наводит страх. На тренеров тоже?
– Да, ко встрече с ним нужно готовиться. Нужно придумать, как не дать ему добраться до шайбы. Потому что если он сделает это, то всё – слишком поздно (смеётся). Да, это было немного устрашающе. Вообще, к лучшим хоккеистам лиги немного боязно готовиться. Они вносят в игру нечто особенное и бросают вызов – нужно серьёзно подумать, чтобы понять, как обороняться против таких хоккеистов.
«Люди были против «Вегаса»? Ох, я и не знал»
– Ситуация в «Вегасе» напоминает ту, в которой вы оказались в «Шанхайских Драконах». Есть шанс сотворить нечто подобное здесь.
– Я думал об этом. Но каждая команда чем-то отличается. Каждой команде нужно найти собственную идентичность. Мы всё ещё занимаемся этим. В «Вегасе» у нас ушло два-три месяца, прежде чем всё начало работать и мы стали очень близки друг другу. Однако здесь у нас собрана интересная группа.
– Для вас «Шанхайские Драконы» – абсолютно новая команда или пересобрание старой?
– Думаю, это абсолютно новая команда. Она имеет мало общего с тем, что было раньше. Когда я приехал сюда, мне сказали, что это абсолютно новая команда. Нам объяснили видение проекта. И когда я говорю про видение, то не думаю о прошлом.
– Вы знали, что общественность в Северной Америке была настроена против «Вегаса» чуть ли не с момента основания? Давало ли это вам дополнительную мотивацию?
– Люди были против нас? Ох, я и не знал об этом. Мне казалось, что мы вторая любимая команда для всех. Потому что никто не ожидал, что мы будем хороши. То есть мы ни для кого не казались угрозой. Я сам болельщик «Монреаля», но мне нравится «Вегас»…
– Вы там работали.
– Да, но… Так было и в Торонто, и в Нью-Йорке. Никогда не думал, что нас ненавидели. Возможно, только в плей-офф так подумал. Мы играли против «Лос-Анджелеса» и, очевидно, не очень нравились местным болельщикам. Это справедливо. То же самое было с «Сан-Хосе». Однако и они нам не нравились (смеётся).
– В Америке не понимали, для чего нужна новая команда.
– Люди не любят перемены, не так ли? Если бы мы были плохой командой, я бы понял их мысль. Но мы же оказались хорошей командой. Все думали, что мы будем плохи. Мы думали, что будем плохи. Однако оказались очень даже хороши.
– Похожая ситуация и здесь, потому что у людей очень много вопросов к «Шанхайским Драконам» – для чего этот клуб, почему в Петербурге?
– Я правда не думаю о таких аспектах, у нас есть команда здесь, целая группа из 26 ребят, и наша минимальная цель – быть лучшими из лучших. У нас есть устоявшаяся работа с целыми планами для каждого из тренеров, игроков. Зачем слушать крики снаружи? Конечно, мы хотим много болельщиков, но также прекрасно понимаем, что находимся в городе команды СКА. У неё огромная поддержка, целая база фанатов, и я не исключаю, что часть из них тоже приходит посмотреть на наш хоккей. Это прекрасная возможность насладиться хоккеем вдвойне. Ещё раз повторюсь: мы с каждым днём стараемся становиться лучше, чтобы стать этими лучшими.
«Мой секретный рецепт? Храню его в сейфе!»
– Хочется задать каверзный вопрос. Вы многого добились в Северной Америке, работа в КХЛ не является шагом назад по карьерной лестнице?
– Нет, не думаю, что это так. Я начал свою работу в Европе, и мы с женой всегда мечтали туда вернуться ближе к закату моей карьеры. КХЛ – это новое приключение для нас, потому что в этой лиге присутствует дух челленджа. Будучи тренером, ты испытываешь себя – насколько много потенциала сможешь выдавить из того или иного игрока. Что в НХЛ, что в КХЛ передо мной как тренером стоит одна и та же задача. Ты просыпаешься утром и начинаешь работать как всегда, с единственной разницей: лига другая, игроки совершенно другие, а задача такая же.
Если я перехожу в другую лигу, начинаю там работать, мысленно считая, что это шаг назад – то я никого не уважаю, начиная с себя, игроков и заканчивая, к примеру, КХЛ. Да мне вообще всё здесь нравится, я даже не могу перечислить хоть что-то, что мне не по душе. Единственное, что может огорчать – это то, что моя семья очень далеко. Санкт-Петербург – очень красивый город, в нём удобно и легко гулять, прекрасные рестораны и общее ощущение.
– Если не секрет, то почему вы так привязаны к Европе?
– Когда я выпустился из университета, то уже знал, что хочу быть тренером. Для этого мне нужно было что-то менять в своём резюме, ведь я играл в Северной Америке. Чтобы стать сильнее и интереснее, я придумал, что поеду для этого в Европу. Я направился туда, чтобы играть в хоккей, но даже не думал, что другая культура и образ жизни будут ощущаться ещё круче, чем сама игра. Это своеобразный образ жизни, когда тебе надо привыкнуть к другой культуре и понять, как там вообще мыслят местные люди.
Как оказалось, есть разные точки зрения на то, что такое уважение, например. И вот после Европы я вернулся в Северную Америку, официально завёл семью, и мы почему-то твёрдо решили, что хотели бы вернуться в Европу. Вообще, мы люди интересные, могли бы и в Китай захотеть, и в Россию. И вот появился шанс попасть в КХЛ. Я опросил своих знакомых коллег, ознакомился поближе со всей информацией, понял, что это будет интересно, и оказался не в Европе, а здесь.
– Вот вы решились поехать в Санкт-Петербург. Взяли свой телефон и первым поделились этим с..?
– Какой хороший вопрос, даже хочу вспомнить. Первым всё-таки узнал мой брат и спросил: «Что, серьёзно»? Я подтвердил, и он реально удивился. Меньше его удивился только Марк Френч (дебютировал в КХЛ как тренер хорватской команды «Медвешчак». — Прим. «Чемпионата»). У него прекрасное представление о КХЛ, он знал немного о китайской команде и больше рассказал о работе в тренерском штабе Магнитогорска. Всё услышанное меня полностью устроило.
– Вы хвалите КХЛ. А найдёте хоть одно но?
– Ну, хорошо. Скажу, что меня немного смутили 68 игр в регулярном чемпионате, но не более того. Это как спросить меня о том, кто мои любимые игроки! (Смеётся.) Это самый раздражающий вопрос. У меня реально нет ответа.
– Вы сыграли почти 10 игр. Какая из них была самой вымученной для команды и нервной?
– Тут без вариантов – вторая с «Адмиралом» Мы были все утомлены перелётом, отыграли первый периоды и, можно сказать, «не вывезли» игру. Было тяжело и раздражительно.
– Вы обмолвились, что всё-таки рестарт «драконов» из «Ред Стар» не является повтором того, как вы стартовали с «Вегасом». Ведь у вас получилось во Флориде, в Парадайсе, можно сказать, в «Рейнджерс», так ещё и не забудем о сборной Канады.
– О, мой секретный рецепт? Я храню его в сейфе! (смеётся и показывает на дверь в раздевалку). Если серьёзно, то это всё огромное тренерское желание вытянуть потенциал из игрока и объяснить ему, что в профессионализме нет каких-то лимитов. И, знаете, за нашими плечами ещё только девять игр, перед нами огромный путь. Если каждый день ты настроен брать от жизни всё и это видят игроки – получается такой моральный секретный ингредиент. Я не могу сказать, будем мы девятыми или первыми – игроки должны сами разобраться.
– Вам хватает времени следить за НХЛ, пока тренируете «драконов»?
– Тут без вариантов: 90% времени я занят своей тренерской работой, однако всё-таки успеваю по утрам проверить, как там дела в таблице НХЛ, а также просто залезаю в новости, чтобы узнать, что происходит у меня на родине.
– Вы сказали об НХЛ и новостях. Пока что самая большая новость – это рекордный гонорар Капризова.
– Хорошо для него, да? (Смеётся.) Я не знаю Кирилла лично, но слышал о нём много хорошего. Это действительно трудоспособный игрок, и если он достоин такого гонорара, то почему бы и нет.
– С Кириллом вы не знакомы, а вот с Панариным и Шестёркиным – очень даже.
– Помните, я сказал, что Марк-Андре Флёри обожает игру? То же самое я бы сказал про Хлебушка. Это как постоянно быть маленьким весёлым ребёнком внутри, и эта свежесть и непринуждённость распространяются на коллектив. Кажется, что всё происходит по наитию легко и просто, команда идёт за ним следом. Я никогда не тренировал такого опытного игрока. То, что он может сделать на площадке – это нереально.
С таким парнем, как Хлебушек, у тебя сначала есть правила для команды, а затем отдельные правила для него самого. То же самое скажу про Шести. Он молод, но так настроен работать! Я вспомнил про Хлебушка, потому что Шести такой же конкурентоспособный. Этот парень – огонь, который зажигает всё вокруг себя вместе с командой.
– Конечно, огонь, теперь можно сказать, что в НХЛ самый высокооплачиваемый полевой игрок – Капризов, а вратарь – Шестёркин.
– Чёрт возьми, да! (Улыбается.)
«Разглядывал фамилии игроков сборной России и думал: «О господи, они хороши»
– Может, расскажете об опыте в национальной команде? Сильно отличается от работы в клубе?
– Конечно, ведь, когда тренируешь сборную, у тебя сжатые сроки. Ты должен улавливать всё быстрее обычного, в экспресс-режиме. Наш чемпионат мира вообще был немного другим, потому что мы попали в эпоху ковида. Никаких возможностей выйти наружу, посмотреть город, да и много хороших игроков не смогли присоединиться к команде. И опять философия.
Дело не в том, кто не смог, а в том, с кем надо было работать, ведь они приехали защищать свой флаг. Нам повезло, потому что спустя два матча к нам присоединился игрок, который смог поднять уровень всей команды. У ребят прибавилось уверенности. Конечно, клуб и сборная — это разные вещи. Получается, мы «склеиваем» игроков из разных команд, и у нас другие задачи.
– Ходили мнения, что Канада была негласно объявлена андердогом на чемпионате мира. Особенно в игре с Россией. Даже в Канаде не верили в сборную.
– Да никто ничего не говорил плохого. Просто Россия была очень хороша, с хорошим набором игроков. У нас не было хоккеистов такого калибра, зато была хорошая игра вратаря и мы забивали в нужное время. Честно говоря, когда я смотрел на разминку, на игроков России, разглядывал их фамилии и думал: «О господи, они хороши». Но всё сыграло больше на руку нам – не им. Они бы смогли победить, если бы мы сыграли четыре-пять раз, но не в тот день.
– В Канаде как будто бы не сильно интересуются результатами ЧМ. В команде не такие известные фамилии, медиа тоже относятся к турниру без энтузиазма.
– Да, потому что идёт финал Кубка Стэнли. Всё внимание приковано к этому.
– В России смотрят на это иначе.
– Согласен, это так. Вот только если говорить о национальном достоянии и ощущении, что Канада должна быть всенепременно лучшей – это Олимпийские игры, не чемпионат мира.
– Даже когда на льду Сидни Кросби?
– О, это вы про прошлый год? Ну да, можно принять поправку (улыбается). Так это такая же аура, как когда против Канады играет Россия. Скажу так: несколько лет до прошлого ЧМ Канада играла немного странно. Все эти ковиды и небольшие заминки тормозили сборную, зато сейчас собирается молодая и крепкая команда. Уже без каких-то монументальных личностей, которые заняты плей-офф, но с совершенно другим костяком.
– Раз говорим так много об НХЛ, крутых игроках, то хочу спросить о таком амплуа, как тафгай. Их эра прошла, хоккеисты больше не заинтересованы быть такой фигурой на льду? Вы видели всё своими глазами в 1990-х.
– Что сказать, игра меняется. Я не знаю, как у вас в России, но у нас в Канаде материально дорого быть хоккеистом. Для маленьких игроков нужны реальные деньги, чтобы тренироваться, и родители должны быть обеспеченными. Больше нет надобности выживать в хоккее, как раньше, чтобы загореться звездой. Если ты силовой форвард сейчас, ты не будешь похож на того, кто играл в 1990-х. Сейчас ты хочешь быть тем самым быстрым и опытным игроком, а не тем, кто получит свою известность, сидя в штрафном боксе.
– Однако у нас есть умные ребята, которые могут красиво хитануть, не получая за это две минуты.
– Вот в этом и есть главное зерно. Ты можешь быть крутым игроком, но жёстким. Да и правила теперь очень строгие, многое тебе не «спустят» на тормозах, как было тогда.
«Наслаждаюсь тем, где я сейчас»
– Немногим ранее вы упомянули, что ваша тренерская карьера будто бы идёт к завершению. Хотите закончить её здесь или всё-таки сделать что-то вроде «последнего танца» вместе с Жераром в НХЛ?
– У меня жизнь идёт так — я просто живу сегодняшним днём. Наслаждаюсь тем, где я сейчас. Мы много говорим с Галланом и совершенно согласны с тем, что не властны над тем, кто позовет нас в НХЛ, и над тем, где будем через год. Мы живём моментом.
– Как считаете, могли бы вы ещё что-то привнести в игру «Рейнджерс», если бы остались там?
– В те два сезона не было большой разницы между очками. 107 и 110. Что тут скажешь? Вообще, у нас были прекрасный последний сезон и отвратительные две недели в плей-офф. Это привилегия тренировать в НХЛ, но не конкретное право для нас. Да, время в Парадайсе, Флориде, Нью-Йорке было крутым, и получить шанс быть там дорогого стоит.
– Тогда скажите, какое место в регулярном чемпионате КХЛ было бы для вас минимально приемлемо с «Шанхайскими Драконами»?
– Восьмое? (Улыбается.) Сейчас опасно что-то говорить, и я понимаю, как скучно будет снова от меня услышать, что мы стараемся быть лучше, чем есть сейчас. Вообще, бесполезно о чём-то рассуждать, потому что в среду ты на третьем месте, а в воскресенье будешь восьмым.
– Помечтаем? Кто из тренеров НХЛ, по вашему мнению, мог бы приехать в КХЛ? Топ-3.
– Прямо три фамилии назвать? Тут надо подумать. Сразу хочется сказать, что Пол Морис, но…
–… но он уже работал с Магнитогорском.
– Да, точно. Тогда Питер Дебур. Хочется называть громкие имена, такие как Майк Салливан, Джон Купер. Эту лигу сделает ярче любой из них. Но вы запишите, что я не говорю за них, что они готовы приехать. (Смеётся.) В КХЛ есть свои тренеры, я думаю, им есть за что бороться и с кем посоревноваться.
– Ну и напоследок, чтобы раскрыть вас как личность, поделитесь вашим хобби. У нас среди тренеров есть виноделы, есть любители рисовать. Неужели гольф?
– Конечно, я люблю эту игру, но отмечу, что у нас с братом есть так называемая ферма, и я там работаю три-четыре дня в неделю, когда есть возможность.
– Баранов разводите?
– Ой, нет, я люблю работать с деревом, чинить дом, косить газон, обожаю ощущение свежего воздуха вокруг себя и, самое главное, наслаждаться тем, что я выполнил своими руками. А потом, конечно, иду играть в гольф. (Смеётся.)
Источник: www.championat.com
