«Нет никаких сомнений в том, что я родился с особым талантом», — говорит Петер Шмейхель, избегая ложной скромности. После замечательной карьеры, в ходе которой он выиграл Лигу чемпионов, пять титулов Премьер-лиги и три Кубка Англии с «Манчестер Юнайтед«, а также чемпионат Европы с Данией в 1992 году, Шмейхель говорит с убежденностью, которая характеризует его выступления в воротах.
Однако во время нашего откровенного и удивительно трогательного часа общения Шмейхель также исследует сложные слои своей семейной истории и запутанный характер одного из величайших киперов мира, который сейчас, в 61 год, стал гораздо более рефлексивным человеком.
«Многие люди рождаются с особым талантом и не всегда достигают того, к чему стремятся», — продолжает Шмейхель. «Но всякий раз, когда мне нужно было встретить нужного человека, он появлялся в моей жизни и помогал мне выйти на новый уровень».
В новом захватывающем фильме о его жизни архивные кадры показывают, как Шмейхель всегда считал себя «выше» на футбольном поле. Откуда взялась эта поразительная уверенность в себе, когда он был так молод и полон решимости быть «героем» в каждой игре?
Шмейхель выглядит неуверенно. «Я не знаю. Это действительно интересный вопрос, на который я всегда хотел ответить. Что сделало меня таким? Так было и тогда, когда я стал профессионалом. Я чувствовал себя превосходно. Мне казалось, что я знаю, что произойдет дальше.
Но, даже потратив столько времени на изучение этого вопроса, у меня все равно нет ответов». Это помогает понять, откуда ты родом, и я вижу много от своей мамы в том, какая я. Я вижу так много от своего отца. Но я также вижу много от своего окружения».
В документальном фильме есть показательная ссылка на трагедию, которая постигла его отца, Толека, в детстве в Польше. Отец Толека был убит в день начала Второй мировой войны, а его мать вскоре отправили в концлагерь, и Толек больше никогда ее не видел. Это звучит так ужасно, что я попросил Шмайхеля рассказать о его бабушке и дедушке, а также об отце, потому что Толек в конце концов стал двойным агентом, чтобы сбежать из Польши.
«Мой отец не очень хорошо владел информацией, — говорит Шмейхель, — но был один момент, когда я взял его на несколько дней в Берлин. Мы гуляли, и вдруг он начал рассказывать о своей жизни. Он объясняет, что приехал из Варшавы, через Берлин, в Данию. Он говорит: «Я чувствовал, что за мной следят. Мне было так страшно, и пока я шел по Берлину, они строили стену».
«Он так много рассказал мне во время этой прогулки. Это был единственный раз, когда он говорил об этом. В последние годы его жизни я спрашивал: «Можете ли вы не записывать или записывать интервью? Он не захотел. Это была закрытая дверь».
Говорил ли его отец о том, что его мать погибла в концлагере? «Это единственное, о чем он никогда не говорил — до того дня, когда узнал, что произошло. У моего отца было желание воссоединиться с Польшей. Во время одной из таких поездок, совершенно случайно, в булочной, кто-то спросил: «Господин Шмайхель?». Этот человек рассказывает моему отцу, что он был в том же концлагере, что и мать Толека. Он говорит, что она была героем, потому что заботилась обо всех и боролась с охранниками за еду. Но ее сразила болезнь, и она умерла в этом лагере».
На лице Шмайхеля появляется сложное выражение. «Это помогло моему отцу, потому что ему было уже за 60, когда он впервые получил эту информацию. А мне это помогло понять, откуда я черпаю силы. Это единственное слово, которое приходит мне на ум, — сила. Почему я такой сильный?»
Шмейхель добился большого успеха, но его отец десятилетиями был злостным алкоголиком. «Мой отец работал по ночам, так как был музыкантом. Днем я бодрствовал, а он спал. Когда оглядываешься назад, понимаешь, как тяжело он работал и как это влияет на настроение. Но он не был злым и агрессивным все время. Он также считал, что нужно быть абсолютно лучшим. Я вырос с этой верой, но я и близко не стоял с отцом в агрессивности — даже если я был очень агрессивен на поле».
Он делает важное замечание по поводу своего властного присутствия в воротах. «Во многом это было сделано специально. В СМИ мы бы, наверное, назвали это играми разума, но я хотел, чтобы все, против кого я играл, немного боялись меня — или, по крайней мере, думали обо мне».
Шмейхель видит «эту силу в моей семье. Моя мать [работавшая медсестрой в онкологических отделениях] была такой сильной, а отец во многом был очень сильным и очень эмоциональным».
Эмоции захлестывали Шмейхеля, но он контролировал себя. Он настаивает, что нервничал только перед одной игрой — дебютом за «Брондбю» в четвертьфинале Кубка Европы в 1987 году. «Я так нервничал, что едва мог ходить», — говорит он, вспоминая, как выходил на поле в Лиссабоне. До этого он был полупрофессионалом, который монтировал ковры или работал в супермаркете. «Я прохожу половину пути по туннелю и останавливаюсь. Как будто я остаюсь здесь, а вторая половина поворачивается, смотрит мне в глаза и говорит: «Всю жизнь ты мечтал о таких моментах. Почему ты нервничаешь? Я решил больше никогда не нервничать».
Его дочь Сесили говорит, что в детстве, когда она и ее брат Каспер были детьми, Шмейхель редко проявлял эмоции — за исключением вспышек гнева. «Безусловно, — соглашается он, — но это было другое время, и подумайте о том, на кого я работал. Алексу Фергюсону нужна была предельная сила, предельная самоотдача. Постоянное выступление на высшем уровне». Внесение эмоций в это уравнение может быть расценено как слабость».
«Но теперь, оглядываясь назад и взрослея, я понимаю, что если я поднимал перед ним личные проблемы, он воспринимал их всерьез. Он любил меня как футболиста. Я был идеалом для его команды, и он всегда помогал мне. Приведу хороший пример. Когда мы начинали сезон [1998-99], я приехал прямо с чемпионата мира. У меня был всего лишь 10-дневный перерыв после того, как я играл в каждом матче в течение целого года. Я начал совершать ошибки, в том числе большую ошибку в матче с «Шеффилд Средой», и пресса стала задавать вопросы.
Мы все еще находились в групповом этапе Лиги чемпионов, и я постучался к нему в дверь и сказал: «Ментально я истощен. Мне нужен небольшой отдых». Ферги даже не посмотрел на меня. Он просто говорит: «Мы это исправим». Он смотрит на расписание и говорит: «Хорошо, тебе не нужно там играть. Возьми десять дней отпуска». Я выхожу из офиса и улетаю. С того момента все снова пошло как по маслу, и мы выиграли требл. Я считаю его лучшим футбольным менеджером в истории. Для меня он был идеален».
Ранее они с Фергюсоном поссорились после ничьей 3:3 на «Анфилде», которую Гари Невилл назвал самой «яростной» перепалкой, которую он когда-либо наблюдал между двумя «сумасшедшими». Шмейхель пожимает плечами: «Это был просто адреналин и глупость».
В документальном фильме Фергюсон рассказывает, как в понедельник утром он сказал Шмейхелю, что его придется продать. Шмейхель согласился, и Фергюсон считает, что изменил свое мнение только после того, как услышал, как вспыльчивый кипер извиняется перед своими товарищами по команде.
«Он так и сказал», — говорит мне Шмейхель, ухмыляясь. «Я не думаю, что у него есть хоть один шанс уволить меня. Я не хвастаюсь, но ему нужно было сделать действительно сильное замечание. Я все еще был очень зол и принес извинения своим товарищам по команде, больше ничего».
Хотя он сожалеет о том, что покинул «Юнайтед», когда еще мог многое дать, это решение обеспечило ему такой финал, какого еще не было. Последняя игра Шмейхеля за «Юнайтед» состоялась, когда он был капитаном команды в финале Лиги чемпионов в 1999 году, и «Бавария» воскресла из мертвых благодаря двум драматичным поздним голам. Кипер полон замечательных историй о «Юнайтед» и, особенно, об Эрике Кантоне, с которым он делил комнату во время многих поездок.
«Это было забавно, потому что Кантона никогда не работал в СМИ. Они думали, что он не может говорить по-английски. Я живу с ним в одной комнате, и мы смеемся, когда я говорю: «Как тебе это сходит с рук?» Мне очень нравится Кантона, потому что он создал эту личность. Несомненно, он таковым и является. Но при этом он действительно нормальный, очень приятный парень, с которым можно поговорить обо всем».
Сблизился ли Шмейхель с другим горючим игроком — Роем Кином? «Не очень. Рой не часто общался с игроками, но спустя годы я оказался в том большом отеле в Сент-Панкрасе. Захожу в зал для завтраков, а там только один человек: Рой. Я пожимаю ему руку, и он говорит: «Садитесь». Мы мило побеседовали за завтраком, и было странно, что на это ушло столько времени. Но мы были целеустремленными людьми, и сейчас он совсем другой».
Что чувствует Шмейхель, когда видит нынешний фарс «Юнайтед»? «Конечно, это больно. Постепенно, год за годом, мы становились все хуже, у нас было много менеджеров, но не было руководства сверху. Мне было особенно жаль Оле [Гуннара Солскьера]. Он мог бы проделать большую работу, если бы ему помогали сверху, а этого не было».
«Но мне очень нравится Рубен [Аморим]. Впервые я уверен, что у нас есть правильный парень. Он знает, чего хочет. У него потрясающие навыки общения, и он смелый. Он отвечает на все вопросы и производит впечатление очень сильного лидера. Это то, что нам нужно».
Нет ли у него сомнений в том, что Аморим жестко придерживается системы 3-4-3, которая не подходит его команде? «Он придерживается того, что знает. Но на самом деле проблема в том, что команда очень дорогая и многие игроки получают высокую зарплату. Перестроить состав сейчас практически невозможно».
«Это напоминает конец 80-х, когда сэр Алекс пришел с очень четким проектом. Мне говорили ключевые люди в совете директоров, такие как Морис Уоткинс и Мартин Эдвардс, что его работа никогда не была под угрозой, потому что они точно знали, что он делает и что будет дальше. Я надеюсь, что клуб смотрит на Аморима так же».
Системные проблемы «Юнайтед» сводятся к безответственному владению Глейзерами, но, что любопытно, Шмейхель избегает критики в адрес сэра Джима Рэтклиффа, который управляет терпящим бедствие футбольным клубом. «Я не хочу говорить ничего хорошего или плохого об этом. Важно дать им время, потому что клуб не функционирует уже много лет».
Шмейхель гораздо более любезен, чем резкий кипер из фольклора «Юнайтед». Его дочь говорит, как ей нравится новая версия ее отца. Чувствует ли он то же самое по отношению к себе? Он улыбается. «Конечно. Когда ты молод и амбициозен, ты не самый привлекательный человек в мире. В итоге я диктовал, а меня не слушали».
«Не то чтобы я был плохим отцом, но сейчас все по-другому. Я разговариваю с детьми почти каждый день. Я стал намного спокойнее, и все мои стремления направлены на их благо. Все дело в их благополучии. Я хочу, чтобы они чувствовали себя хорошо. Я хочу, чтобы у них была хорошая работа и хорошая семья. Я просто поддерживаю их».
Шмейхеля можно смотреть дома с 21 февраля. Для получения дополнительной информации посетите сайт www.schmeichel.film.
Комментарии