Наверное, мы все боимся таких дней. Вечером ты занимаешься своими делами: смотришь Лигу чемпионов, например, или проводишь время с любимыми или друзьями. А утром – ищешь в гардеробе что-то чёрное. Таким получилось утро 27 ноября – сегодня в Москве прощались с легендарным Никитой Павловичем Симоняном. Он покинул нас всех 23 ноября на 100-м году жизни.
За эти дни было сказано много слов про Никиту Павловича. В день его смерти я написал одному очень известному российскому футболисту – с просьбой как-то высказаться. Ответ – простой и мощный: «Человек прожил почти век. Что тут ещё можно сказать?»
И всё. После такого добавить особо нечего.
***
Прощание с Никитой Симоняном организовали на стадионе «Спартака». В прошлую субботу, 22 октября, хозяева здесь обыграли ЦСКА, а трибуны (которые были заполнены до конца) были в восторге. Спустя пять дней – арена пронизана тоской и болью, вместо радостных фанатов ― грустные лица тех, кто пришёл попрощаться с легендой. А на поле не 22 футболиста с судьями, а траурные венки – от Владимира Путина, Джанни Инфантино, Леонида Федуна и других. И всё это – под дождь. Любите символизм? Я – да. Так вот дождь в Тушине зарядил ровно в тот момент, когда гроб с телом Никиты Павловича внесли на стадион.
Говорили в это утро о Никите Павловиче много. Было заметно, например, как у президента РФС Александра Дюкова на протяжении всей речи дрожал голос:
Помимо Дюкова выступал и министр спорта РФ Михаил Дягтерёв. Помимо слов от себя он зачитал телеграмму от президента страны. Сказал речь и почётный президент РФС Вячеслав Колосков. Но самые пронзительные слова, пожалуй, прозвучали от близкого друга Никиты Симоняна ― Александра Мирзояна:
«Дорогой Никита Палыч, вы нам говорили, что когда вы будете уходить в мир иной, чтобы мы исполнили ваши пожелания. И мы практически исполнили всё. Только одно мы не смогли исполнить, Никита Павлович: чтобы вы были рядом со своей командой на кладбище (со сборной СССР, выигравшей Олимпиаду – прим. «Чемпионата»). К сожалению, у нас это не получилось. Но там, в той загробной жизни, вы всё равно будете со своей олимпийской командой. Там было 10 футболистов – сейчас вы присоединитесь к ним, и будет полный состав. И вы там – как капитан – тоже будете олимпийским чемпионом. Дорогой наш футбольный отец, не кори нас, что мы не исполнили то последнее твое пожелание. Извини».
***
В такие моменты лица и эмоции говорят даже больше слов. Юрий Сёмин, например, не смог сдержать слёз. Именно Симонян в 1965-м подписал Сёмина из орловского «Спартака» в московский. А вот Станислав Черчесов слёзы сдержал, но очень долго простоял у гроба. Опёрся на него аж двумя руками, будто ожидая финального совета, которых он, по собственному признанию, получил от Симоняна много.
Было видно, как тяжело пришлось бессменному летописцу и бывшему пресс-атташе «Спартака» Леониду Трахтенбергу. При прощании он впал в оцепенение – даже не смог в последний раз взглянуть на Симоняна при подходе к гробу, обойдя его полубоком. В моменте мы столкнулись взглядами: в его глазах можно было прочитать полное опустошение.
Прощались с Симоняном и обычные болельщики. Если бы не утро рабочего дня, людей было бы ещё больше. Но всё равно – проститься с Симоняном пришло несколько тысяч человек. В какой-то момент цветам стало не хватать места – их пришлось относить в специально подготовленную машину. А толпа продолжала идти. Безмолвная. Лишь однажды один из фанатов не выдержал у гроба – крикнул на весь стадион: «Спартак», Никита Павлович! «Спартак!»
***
В самый последний путь Никиту Павловича провожали зарядами «Спартак Москва» и аплодисментами. Всё это происходило под вечную «My way» Фрэнка Синатры. Таким было желание самого Симоняна.
Хотя лейтмотивом всей церемонии прощания была другая песня — «Я люблю тебя, жизнь», которую впервые исполнил Марк Бернес. Самая последняя строчка в этой композиции: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». В случае Никиты Павловича это точно было так.
Источник: www.championat.com
