«Сибирь» сейчас находится в самом незавидном положении – серия поражений откинула новосибирцев на последнее место на Востоке. В такой ситуации изменений в составе не избежать – несколько игроков были подписаны на пробные контракты, а один из лидеров команды Никита Сошников в результате обмена отправился в «Адмирал».
Никита дал интервью «Чемпионату», в котором рассказал:
- о возвращении во Владивосток;
- об уходе из «Сибири»;
- о публичной критике со стороны тренера;
- и в целом о взаимоотношениях с Буцаевым.
«Обращаюсь к фанатам «Сибири» — я ничего не запрашивал, не говорил никому, чтобы меня обменивали»
– Вчера после матча с «Автомобилистом» вы в интервью пресс-службе клуба сказали, что вернулись в семью. Что имели в виду?
– В том году мы через многое прошли с ребятами. Перелёты, игры через день, плей-офф – это объединяет. Пацаны, которые были в команде в прошлом сезоне, поймут, о чём я говорю. В конце чемпионата особенно – не было компашек, была одна команда. Поэтому я и сказал, что мы как семья.
– С какими чувствами вернулись во Владивосток: ностальгия по тем временам или облегчение?
– Я не знаю. В «Сибири» сезон начался для меня лично хорошо. Пока Епанчинцев был главным тренером, шёл по графику «очко за игру». Не думал ни о какой смене команды, мыслей никаких не было. Даже если бы я не вернулся в «Адмирал» сейчас, он бы всегда был в моём сердце. Прошлый год запомнился на долгое время. После завершения карьеры воспоминания о том сезоне были бы хорошие.
По поводу эмоций, с которыми я выходил в «Сибири»… Конечно, они были негативными, особенно в последние две недели.
– Можете приоткрыть завесу над тем негативом? Речь же не только про серию поражений?
– Я не хочу кого-то облить грязью. Просто надо пролить свет на ситуацию. В первую очередь для того чтобы правильно попрощаться с болельщиками «Сибири». Не буду лукавить, что мне много писали, это читают родители. Кто-то считает, что я предатель, бросил команду в тяжёлый период, побежал с тонущего корабля.
Обращаюсь к фанатам «Сибири» — я ничего не запрашивал, не говорил никому, чтобы меня обменивали. Когда в последний раз говорил с агентом, он сказал, что клуб уже согласовал обмен, оставалось его подтвердить. Руководство клуба меня само захотело поменять. Получилось, как получилось.
У меня было желание играть. С Тамбиевым был разговор ещё до первого столкновения с Буцаевым. Сказал ему: «Леонид Григорьевич, может так сложиться, что придётся уйти из «Сибири». Понимал, что могу не сработаться с этим специалистом. Это жизнь, я ни на кого не обижаюсь, зла не держу.
Когда разговаривал с Меркуловым перед уходом, лично сказал, что благодарен ему, он меня подписал, поверил в меня. Когда у меня родился ребёнок, Виктор Андреевич меня поддержал, сделал приятные вещи, уделил внимание. Он небезразличный человек.
При Епанчинцеве мы набирали 50% очков. Понятно, что хорошей картинки игры не было, но на то свои причины. У нас было в то время два защитника с опытом игры в КХЛ, а остальные ребята молодые. Чтобы заходить в эту лигу, нужно поиграть с опытными хоккеистами, а они зашли в момент, когда от них сразу требуется результат. Естественно, они будут ошибаться.
Не лучшим образом сложились обстоятельства для Вадима Сергеевича, этой ситуацией быстро воспользовались. В каких-то играх много забивали, но не выручал вратарь. Одно на другое наложилось, смена тренера. Хотя из первых четырёх матчей мы выиграли три. Я в стороне тоже не оставался, принёс результат, однако дальше человек начал гнуть свою линию, которую я не принял просто-напросто.
Ещё раз обращусь к болельщикам «Сибири» – вы крутые! При такой игре вы всё равно приходили, поддерживали, жили хоккеем. Все знают, что в Новосибирске особенная атмосфера, на выезде за нас тоже классно болели. Вообще, в городе хорошие люди, за короткий период обзавёлся большим числом хороших приятелей.
«Когда к тебе подбегают, начинают планшеткой махать и что-то объяснять в надменном тоне, то не всегда хочется к такой критике прислушиваться»
– Как я слышал, у всех опытных игроков, у которых есть голос, возникали проблемы. Так ли это?
– Разногласия были, но у всех разные. Когда меня конструктивно критикуют, я всегда прислушиваюсь, нормально воспринимаю. А когда к тебе подбегают и начинают планшеткой махать, что-то объяснять в надменном тоне… Не всегда хочется к такой критике прислушиваться. Все люди разные, конечно, кто-то может молча всё делать, кто-то – нет. Я в своей карьере с такими специалистами не сталкивался.
Был наслышан, конечно, от ребят. Но пока сам не столкнёшься – не поймёшь. По слухам же жить не будешь. Вот вчера во время матча с «Автомобилистом» я на лавке об этом задумался и сказал: «Вау, круто!» Был момент: Даня Гутик вышел в первой смене – ошибся, во второй и третьей – тоже. Это бывает, без этого никуда, главное, как ты исправляешься потом. Я после этого вижу, как помощник уже бежит к Дане, хочет что-то сказать на эмоциях. А Леонид Григорьевич [Тамбиев] видит это и говорит: «Стой-стой, не говори ничего, он сам всё знает». В итоге он вышел и через две смены забил.
А ведь могли подбежать и наорать, сказать: «Ты что? Ты такой-сякой, за кого ты играешь?» Напихали бы, парень бы потух и откатал на прямых ногах, расстроился. Поддавить игрока ментально не так тяжело. Когда тебе каждый день вдалбливают негатив, начинаешь думать разное.
– Этот негатив со стороны тренера начался сразу или прошло какое-то время?
– В мою сторону он почему-то сразу начался (смеётся). Я своё мнение выражал, это ему было не близко. Он смотрит со своей стороны на жизнь, хоккей. То, что он олимпийский чемпион, классно, но мы его воспринимаем как тренера, а не как игрока, правильно? В этом ещё сложность была.
– О том, что Буцаев может не поймать коннект с опытными игроками, говорили ещё во время назначения.
– Я не работал никогда с ним, нигде не сталкивался, поэтому думал, что человек придёт, начнём работать, а там будет ясно. Я с первой тренировки впахивал на полную, старался заслужить доверие. Играл по 25 минут, с «Барысом», когда победили на выезде, сыграл около 30. Наше звено забросило три шайбы.
У нас была тройка с Ткачёвым и Уилсоном, которая каждую игру забивала по одному-два гола. Скотт забрасывал, у меня передачи шли, мы понимали роль, договаривались, смотрели много видео. Не сразу у нас втроём пошло, потому что мы все разные. Надо было понять, как слепить. Когда всё наладилось, пришёл человек пожинать плоды этого звена, а потом решил, что ему не нравится. Тройка распалась, вместе мы больше не играли, начались травмы, болячки.
– Каждую вторую пресс-конференцию Буцаев критиковал лидеров, в число которых входили и вы. Как это воспринималось в условиях, что это было не один раз, а регулярно?
– Ты это уже не воспринимаешь всерьёз. Скажу честно, для меня это странно. Я работал со многими тренерами: с Бэбкоком, с Никитиным. Они добились очень многого как специалисты. С Игорем Валерьевичем у нас вместе не получилось, но я его считаю крутым тренером, морально очень сильным человеком. Он пацанов закаливает, воспитывает жёсткий волчий характер. Я видел, как он мотивирует игроков. Это разовая акция, которая проходит. Нельзя после каждой второй игры песочить людей, тем более публично. Для меня это дичь. Хотя не только для меня, для многих хоккеистов.
Получается как-то так: «Я вам всё разжевал, в рот положил, а вы не выполняете». Снял с себя ответственность, игроки одни виноваты.
– После матча с «Салаватом» Буцаев, отвечая на вопрос о свисте болельщиков, говорил, что не тренеры на лёд выходят.
– Тут есть много нюансов, что говорить-то? Понятно, что игроки должны выходить и биться по полной программе. В этом и есть искусство тренерское, когда ты можешь хоккеистов на свою сторону переманить, чтобы они не только за свои имена играли, болельщиков, но ещё и за тебя бились, пластались. Для этого надо с ними найти коннект, общую связь. Именно чтобы тебя уважали, а не боялись. Не могу сказать, что у этого специалиста это получилось. По крайней мере, на сегодняшний день.
«Меня во время матча с «Автомобилистом» в раздевалке спросили, за кого я играю: за белых или за красных?»
– Собирались ли с партнёрами без тренерского штаба, обсуждали, как изменить ситуацию?
– Да, собирались с пацанами, общались. Знаете, победы те по буллитам давали надежду. Та же домашняя игра с «Трактором»: мы лучше играли, должны были побеждать в основное время, но не дотерпели немного, пропустили. Нам казалось, что ситуацию можно поправить, а потом в следующей встрече бах – и всё обратно вернулось, как было: негативный фон и остальное. Думаешь потом: «А чего собирались? Непонятно. Всё вернулось туда, где было». Честно, коллектив у нас был хороший, тут проблема точно не в этом. Она глубже.
– Давайте вспомним ваш последний матч за «Сибирь»: день рождения клуба, 1:7, ни секунды игрового времени в третьем периоде.
– Пересмотрел потом свои смены два раза. Не могу сказать, за что именно меня посадили. За то, что я на полборта не стал вышвыривать шайбу, а хотел сыграть на накатывающегося центрального?
Меня потом в раздевалке спросили, за кого я играю: за белых или за красных? Вопрос мне показался странным. Сказал, что и так понятно. Перед третьим периодом зашёл, мне сказали, что могу раздеваться, вместо меня поставили Володьку Бутузова. Я спокойно это воспринял, понял, что это отправная точка для меня. Если играю через болячки, молча, не пропуская игры, а меня раздевают… Наверное, в тот момент мне стало понятно, что пора подлечить какие-то проблемы и двигаться дальше.
– Тренер лично сказал в раздевалке об этом?
– Да, при всех. Просто как маленького пацана раздел, и всё.
– В матче с «Трактором» вы не вышли на лёд, а Буцаев позже рассказал, что вы сказали доктору, что у вас болит спина.
– Я играл с повреждениями небольшими. Но если я не нужен тренеру, который меня раздевает во втором периоде, то меня можно понять. Зачем мне выходить и играть с травмами, если я могу вылечиться и выходить на лёд здоровым? Я посчитал, что мне нужна пауза, чтобы подумать, что дальше.
– Немного спрошу о временах, когда тренером был Епанчинцев. В какой момент вы поняли, что приходится теперь играть за него?
– Я видел, что на предсезонке игры не было, надо было выходить, набирать очки, помогать тренеру. Вроде в начале сезона это потихоньку начало получаться, но команда играла очень нестабильно. Вроде выигрываешь, а потом приезжаешь в гости, и тебя там под лёд закатывают. Всё было вверх-вниз.
Я понимал, что Вадим Сергеевич был инициатором, чтобы меня позвали в «Сибирь», поэтому знал, за кого играю изначально.
– Когда Епанчинцева уволили, Меркулов на встрече с журналистами сказал, что игра «Сибири» при Вадиме Сергеевиче вызывала стыд. Что можете на это сказать?
– Если разбирать ту выездную серию, то с «Барысом» мы играли лучше, там просто не лучший матч провёл вратарь, с «Металлургом» — тоже четвёртый, победный гол обидный. Да и из защитников опытные были только Аланов и Ахияров. При этом пацаны бились, пластались.
Не могу сказать, что было стыдно. С Уфой, конечно, нас уничтожили. Вот там было как раз стыдно. В той ситуации мы ещё могли перегруппироваться, если бы нам кого-нибудь подписали хотя бы на просмотровые контракты. Однако решает руководство, ему виднее. Результат расставит всё на свои места. Мы люди подневольные.
– Никита, переход в «Сибирь» — ошибка?
– Тяжело рассуждать, не люблю это делать постфактум. Как я говорил, у меня были семейные обстоятельства, по которым не мог остаться во Владивостоке: жена уже рожала, бо́льшую часть сезона мог провести без семьи. Это повлияло на решение. Плюс Вадим Сергеевич Епанчинцев был тренером, я его знал, ехал со спокойной душой. Команда по фамилиям собиралась хорошая, всё должно было быть в порядке, но не заладилось ещё со сборов. Предсезонка была непростая. Тяжело выделить что-то одно.
Ошибкой я бы это точно не назвал. Это факт.
Источник: www.championat.com
