В четверг, 1 августа российский пловец Евгений Сомов вышел на свою вторую и последнюю дистанцию на Олимпийских играх в Париже. На 100 метрах брассом в самом начале Игр он остановился в полуфинале, а теперь решил попытать счастья в непрофильной дисциплине – 50 м вольным стилем.
Получилось не супер: Сомов стал 44-м и дальше не прошёл.
Зато обстоятельно поговорил с журналистами, рассказал и о своих заплывах, и о совместном фото с Томасом Бахом, и о том, готов ли он приехать на соревнования в Россию. В общем, по-настоящему раскрыл душу.
– Евгений, как ощущения?
– Нормально всё.
– Олимпиада подходит к концу, какое бы ты слово выбрал, чтобы описать её? Может, для тебя это была авантюра?
– Да, можно так сказать. Много раз говорил, что я два года не плавал, и решил вернуться в начале января. Тогда не было ни стартов, ни норматива, не было тестов. Можно сказать, что это была авантюра. На самом деле, постепенно в сезоне я начал плыть все быстрее и быстрее, поэтому было понимание, что да, Олимпиада случится. Сейчас я бы сказал, что это просто опыт.
– На следующую Олимпиаду есть какие-то планы?
– Да, там уже нормально подготовлюсь. Сейчас я решил плавать за полгода. Было очень много моментов, которые не давали фокусироваться на спорте: получение статуса, допинг-тесты. Это морально давило: я тесты только за три недели до Олимпиады сдал. Постоянно были мысли «поеду или не поеду». Сейчас будем составлять четырёхлетний план, работать и отбираться. 58,7 которые я проплыл – это далеко не предел. Я уверен, что спокойно могу плыть 57. Я уверен, что могу быть в тройке, могу быть победителем.
– Оказалось, что бассейн менее глубокий, чем обычно?
– Да, норматив – 3 метра. Здесь он 2,15, плюс ещё камеры, много оборудования. Воды гораздо меньше. Я думаю, из-за этого медленнее было, но все соревнуются в одном бассейне.
– Ты помнишь, как в России называются маленькие бассейны для детей?
– Лягушатник.
– Очень символично для Парижа, нет?
– Да, наверное (смеётся). Всё равно не понятно, как они это допустили, это же все равно не бассейн. Не знаю, почему так получилось.
– Оно того стоило?
– Да, конечно. Все равно Олимпиада – это большой праздник. Даже если не удалось показать тот результат, который я хотел. Она проходит раз в четыре года, многие мечтают сюда отобраться.
– Чем занимался эти дни?
– Было очень жарко. Просто лежал. Тяжело очень в плане жары. В большинстве домов в олимпийской деревне нет кондиционеров. Есть, но они привозные. И то, их нам выбивал начальник команды. Так что, по отношению к другим, мы ещё неплохо живем.
– Начальник команды – это кто? Команды же вроде формально типа нет.
– Типа нет, а она-то есть. Всё равно, 15 человек, с ними кто-то должен общаться, объяснять, как это всё работает. У нас есть женщина, которая за это отвечает.
– Она француженка?
– Русская.
– Вчера были соревнования по триатлону, спортсмены в Сене плавали. Ты бы сам рискнул, если бы был триатлонистом?
– Если бы я приехал сюда на триатлон или открытую воду, и сказали плыть, я бы поплыл. А так я со всеми французами общаюсь, они говорят, что Сена грязная, я бы ни за что туда не прыгнул. Не знаю, я рад, что плаваю в бассейне.
– Все обсуждали твою фотографию с Бахом за мир. Можешь ответить критикам? Потому что в комментариях всякое пишут.
– Я читал, нормально. Веселюсь, когда читаю эти комментарии (улыбается).
– Как это было, Бах подошёл к тебе и предложил сфотографироваться?
– Меня познакомили с президентом МОК и директором МОК, попросили сделать фотку. Я сделал. Не вижу в этом ничего такого, я ничего такого не сказал. Если кто-то считает, что мира не должно быть, ну, не знаю… У каждого своё мнение, я в этой фотке ничего не увидел. Почему бы не сфотографироваться?
Я с кем здесь ни общался, все рады. И все на самом деле ждали, что наши приедут. Кто-то давал интервью, что мы приедем сюда, нас будут освистывать, когда будем выходить. Не знаю, у меня ни разу такого не было. Я всем говорю, откуда я, все такие: о, супер, отлично, спасибо, что приехал! Люди из МОК подходят и благодарят, что я реально просто приехал сюда. У меня с этим никаких проблем нет, я такой же человек, как и все. Не то, что там кто-то сидел и думал, что не надо нас допускать, и в деревне не жить, и то, и сё. Это всё решается немного на другом уровне. У меня к этому претензий нет.
– На следующую Олимпиаду есть надежда, что поедешь в составе сборной России уже?
– Не знаю, в зависимости от того, как это всё будет развиваться. Мне из федерации тоже никто не пишет. Единственный, с кем я общался, это Жилкин, капитан команды. Мы списывались по поводу моего рекорда России, я ещё пару вопросов у него узнавал, о том, как мне правильнее заявиться сюда, получить статус. Он мне пожелал удачи. А больше я ни с кем не связывался, сообщений тоже не получал. У меня есть тренер в России, Михаил Валерьевич, он просто сказал, что я навёл шумиху, и всё.
– А какую, не сказал.
– Я примерно понимаю, какую.
– Есть пример Кирпичниковой, довольно удачный. В эту сторону двигаться не думал, чтобы морального давления не было?
– Не знаю, посмотрим после Олимпиады, что будет.
– А если бы на моём месте сейчас стояла Женя Чикунова или Колесников, что бы им сказал?
– У каждого своё мнение. Если ребята не захотели поехать, у меня с этим никаких проблем нет. Читал, такой же вопрос задавали Клементу, он сказал, что никаких проблем нет. У меня так же. Если ребята считают, что нет, не надо, — пожалуйста. Если они считают, что надо поехать, — пожалуйста. Опять же, у каждого на этот счёт своё мнение. Я захотел, я поехал. Тем более, Клемент уже ездил, зарабатывал медали, у него немного другая ситуация, у меня – своя. Каждый от своей ситуации выбирает, как он хочет двигаться. Но у меня с этим никаких проблем нет.
– А если Сальников позвонит и пригласит на Игры дружбы или чемпионат России, поедешь?
– Мне звонили из Москвы и предлагали выступать за них на чемпионатах России. Какая-то женщина звонила, вице-президент федерации что ли, не помню. Она сказала, что тоже в Америке тренировалась. Они меня приглашали за них плавать, я спрашиваю: Benefits? А что за это будет? Они сказали, что 60 или 80 тысяч рублей. Я говорю: «У меня билет туда и обратно будет столько стоить».
– Они не хотят оплачивать билет?
– Ну, говорили, можно из премиальных… Как бы лететь 25 часов, акклиматизация дней 10. Я только в минус ухожу. Если бы они позвонили и предложили что-то адекватное, то пожалуйста. И потом – перед Олимпиадой я не хотел предпринимать никаких действий, не хотел, чтобы это сказалось на нейтральном статусе. А так у меня нет проблем с тем, чтобы вернуться в Россию и поплыть. Все будет зависеть, в какую сторону я пойду, какие передо мной есть варианты. Я давно не был в России, хочу съездить и на дачу, и с родителями повидаться, и в баню сходить особенно приятно. По этому очень скучаю!
– В Америке бань нет?
– Есть, но она не такая.
— Веничков нет?
– Венички есть, но… У меня в Сан-Франциско у меня есть общая баня. Туда можно. Но… Блин, приезжаешь на дачу, там друзья. Пожарили шашлыки, выпили сидра.
– Рыбалка?
– Я грибы люблю собирать. Рыбалка — нет, я не могу сидеть на одном месте, мне надо ходить, что-то искать. В Калифорнии очень много русских — Морозов, Лобинцев, ездим на озеро с ними кататься на вейксерфе, есть мой лучший друг, Глеб Карасёв — тоже переехал и живёт в получасе от меня. И там очень много наших пловцов, вместе ездим, снимаем баню в прицепе, пригоняем её к озеру. Но на даче другой вайб. Свежий воздух, тёплые воспоминания, я там всё детство провел. Приехал, на коров посмотрел… Там кайфово.
Источник: www.championat.com
